СУПЕРГЕРОЙ

- Пииипи-пиби, пиби-пиби-пиби-пибиби-пи, - спокойствие рушит надоевший по гроб жизни полифонический "Бумер" с соседнего стола. И точно: кушающий за спиной спецкора посетитель нашел как поприветствовать вошедшего актера. Актер вошел в зал не один. Его сопровождает пунцовая от счастья работница кафе. Одетый в олимпийку Владимир Владимирович Вдовиченков явно рад жизни: улыбается, шутит и успокаивает раскрасневшуюся работницу. Он по всему мужчина довольно свойский (сам из калининградских, в манерах не сноб). Не отвык от простоты в общении: пришел раньше оговоренного срока и отказался от редакционного угощения. Очередная официантка, посланная принять заказ, пишет в блокнот про Вдовиченкова следующую информацию: большой экспрессо, чизкейк и какой-нибудь соус к чизкейку, например, клюквенный. Экспрессо и соус, очевидно, настолько взволновали девичью натуру, что она тотчас отнимает у нас пепельницу, которую мы, в общем-то, только присмотрели под сигареты, и роняет ее на кафель, дико громыхая. Вдовиченков улыбается и успокаивает эту девушку.

- Любите дорогие заведения?
- Я пользуюсь ими. Иногда приятно осознавать, что ты можешь оказаться в любой стране и понять: а Россия-то ничем не хуже. Сейчас много езжу по свету, стал это понимать. Правда, в нашей стране больше дураков, у власти особенно. А так - нет разницы. Вот Париж... Не было у меня никаких восторгов от Парижа, развеялись романтические ощущения. Ну Париж и Париж, кафе и кафе. А вот в России от любого приличного заведения ловишь кайф. Такой гламур. То есть, когда все вокруг хорошо. Все вокруг удачливы, все у всех замечательно. Эдакий счастливый момент.

- А откуда возникла идея податься в Москву, причем именно в актеры? Довольно непонятный маневр для простого парня.
- Идея была элементарная: надо было сбежать из города. Причем в течение двух недель, так сложились обстоятельства. А актерство мне казалось выгодной стезей. Можно не работать и получать большие бабки - что надо. Сейчас я понимаю, что это совершенно не так. Но тогда представлялось иначе. А чего еще надо, если можно не работать? Тем более во ВГИКе на коммерческой основе предоставляли место в общаге. Там можно было нормально жить за пятьдесят долларов в месяц.

- И без проблем получилось попасть во ВГИК, надо понимать?
- Я вообще был колоритным парнем, с прической примерно как у тебя (интервьюер на днях постригся налысо). Во рту - золотая фикса, на шее висела цепь с гайкой. И я к тому же опоздал на экзамены в ВУЗ. Пришлось поступать на подготовительные курсы... И вот этот день: я, лысый, захожу в зал с преподавательским составом и говорю: "Ребят, ну че?". Они молчат. Я добавляю: "Как насчет поступления, в смысле?". Шокировал, конечно, деканат тогда. Но, как ни странно, все сложилось удачно - я поступил. Не думаю, что я выделялся особенным талантом или способностями. Просто мужиков, поступающих в театральные или киновузы, как таковых не было. Одни полупидоры какие-то. Н-да... Есть такая градация - характерные перцы, героические перцы - нет, я не подходил под эти определения. Просто не было эдакого молодого парня и в тоже время взрослого мужика. А я был именно таким. Это всех и зацепило.

- Известно, что тройка Вицин-Моргунов-Никулин вовсю веселилась на съемках, актеры импровизировали, отходили от сценария. Говорят, что в "Бумере" было примерно то же.
- Не было. Буслов, режиссер, никогда не позволял отдавать сцены на импровизацию. У нас было наоборот - все происходило в жестком режиме. Вся группа была задроченная, уставшая. Что-то не получалось, аж забрало падало. Ты просишь Буслова: "Петь, дай сыграю! Сыграю, как могу!". И начинаешь выплескивать всю накопившуюся на себя, на режиссера, на белый свет злобу - разве что такая импровизация получалась. Были смешные моменты, которые рождались сами собой. Вот, например, кадры, в которых сидим мы в сторожке у Собачихи. За стеной минус 20, а перед тобой кадка с термоядерными огурцами. Нечего добавить, красота. Уж как тут не разразиться. Такая импровизация. А в целом хотелось слушать режиссера, от безысходности. Лишь бы скорей оно все закончилось.

- Логично. Вообще, здравые рассуждения.
- Здравые... Рекомендую позволять себе такую блажь: хотя бы час в день о чем-нибудь всерьез подумать. Поразительная штука. Вот девчонки примодненные: сегодня они думают о "мерседесах", остальное их не сильно беспокоит. А исключения? Есть, например, Акиньшина, уж на что в тусовке. Она в порядке. Она хорошая девчонка, отчаянная. В пятнадцать лет решила жить самостоятельно, и притом достойно это оформила. Сама зарабатывает, купила себе квартиру. Не боится. Удачи ей, конечно.

- Артисту положено мечтать о роле Гамлета. У Вас это было?
- Я не мечтаю, может, не дорос пока. Я трезво подхожу к этому и исхожу из того, что предлагают. Хотелось бы поработать с режиссером, снимающим действительно интересное кино. С Базом Лурманном, к примеру (режиссер "Ромео + Джульетта" и "Мулен Руж"). Хочется экспериментов. Например, сыграть в черно-белом кино. Или в немом... Я хочу играть в кино не по правилам.

- У Вас есть любимый фильм про любовь?
- Даже два. Один о любви ко всему - "Форрест Гамп". Ко всему, что существует. К людям, к женщине, еще к чему-то. Второй - "Рассекая волны". Жесткая история, где любви, наверное, даже слишком много, с перебором. В обеих лентах есть настоящее чувство, что-то всепоглощающее.

- А из русского?
- Небольшая реклама любимой женщины (актрисы Ольги Филипповой) - это "Кармен" с ней и Петренко. Они были там такие несчастные, их было настолько жалко, что я плакал. Вот это настоящее кино.

- Как вы познакомились с Филипповой?
- В кафе. Я даже не знал, что она актриса. Мы сразу стали симпатичны друг другу. А через три-четыре дня Ольга переехала ко мне жить. По моей просьбе (улыбается). Так и пошло. И достаточно ровно, благо сумасшедших фанаток у меня нет. Никто не психовал. И меня это устраивает.

- А что самое неприятное в профессии?
- Артист - это лошадь. Ему начесывают холку и смотрят на зубы. Приходишь, а тебе говорят: ну, покажи. Невольничий рынок какой-то. Еще есть момент, когда подходят незнакомые люди. Хорошие, может, люди. Но тебя-то они считают своим парнем. Такой, мол, здравый пацан, интересный, чтобы поболтать. Ну что это такое? Все приходится объяснять: Ребят, я же тоже деньги зарабатываю, только в отличие от вас другим образом - в кино играю.. Сложный момент. Ты был десять минут назад для них интересным, прикольным типом, потому что за тобой твоя роль. А теперь ты для них дерьмо, потому что просто отказался с ними потрепаться.

- Кто Ваши родители? Отношения удается поддерживать?
- Папа у меня умер. А мама - обычный работник коммунального хозяйства, работает на водоканале. Я даже, если честно, не очень понимаю кем. Встречаемся пару раз в год, больше не получается, хоть созваниваемся часто. И то хорошо. А похож я больше на папу.

- Спортом увлекаетесь?
- Спорту надо уделять массу времени, а откуда оно у меня? Хотя в моей квартире есть подобие тренажерного зала, где можно размяться. Раньше я бегал, сейчас нет. И ни за кого не болею. Конечно, с превеликим удовольствием смотрю чемпионаты мира, но кроме этого ничего. У меня одно хобби - машина. У меня хорошая машинка: "семерка" БМВ, с номером два-четыре-восемь - такой же, как у "Бумера", ребята знакомые постарались, помогли с номером.

- Семерка дорогого стоит... Вы обеспеченный человек?
- Нет. Но и не бедняк.

- Сколько сейчас у Вас в кошельке?
- (Не заглядывая) Долларов семьдесят. Плюс кредитная карта. Я не Ходорковский, который потерял несколько миллиардов и понял - не в деньгах счастье. Конечно, не в них... Тем более, если про запас еще парочка миллиардов найдется под рукой. Я в этом смысле странными нахожу священников. Вот кто уж должен быть бедным, так это они. А они? Хоромы у них порой - ахнешь.

- А как насчет выпить?
- Я? Да нет... Пьют у нас от нечего делать или чтобы расслабиться. Вот логическая цепь: заняться мне есть чем. А чтобы расслабиться, необходимо куда-то ехать. А чтобы куда-то ехать, нужна машина. А садиться в машину пьяным я не приучен. Выходит, машина помогает трезвости.

- Детей не хотите?
- Очень хочу. Надеюсь, в апреле у нас с Ольгой появится ребенок, ждем с нетерпением. Кто будет, мальчик-не мальчик, не знаем пока. Пора! Ведь чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю: разрыв будет большой, не о чем поговорить будет, не будем понимать друг друга, когда ребенок подрастет. Я хочу его понимать, сам все объяснять. Все надо делать вовремя.

© Glamour, апрель 2005.